"Можно много говорить о присутствии «третьих сил» в любых конфликтах по всему миру"

Представляем вашему вниманию интервью директор аналитического центра «Prudent Solutions», Бишкек, Кыргызстан) Эсенa Усубалиева.

- Каковы источники проблем между странами Центральной Азии, есть ли вероятность третьей стороны?

- В настоящее время в Центральной Азии крупных межгосударственных проблем нет, за исключением нерешенного статуса границ между Кыргызстаном и Таджикистаном и Кыргызстаном и Узбекистаном, которые с периода распада СССР оставались нерешенными. Если в случае с Узбекистаном и Кыргызстаном процесс имеет мирный характер, то к сожалению, решение вопросов демаркации и делимитации кыргызско-таджикской границы периодически проходят в конфликтной форме, как на местном, так и на межгосударственном уровне. В последние 2-3 месяца, к сожалению, не удалось избежать применение оружия и локальных военных действий между двумя странами. Однако, после прямых переговоров руководителей двух стран, постепенно идет процесс восстановления доверия и, выражаю надежду, что стороны придут к компромиссу в рамках регулярного переговорного процесса по границам.

Между тем очевидно, что многие проблемы в области границ, водопользования и использования водных и земельных ресурсов, являются следствием распада СССР и нежеланием государств решать эти проблемы на основе взаимной выгоды и компромисса.

Можно много говорить о присутствии «третьих сил» в любых конфликтах по всему миру. И Центральная Азия не является исключением - традиционно любые внутриполитические либо межгосударственные проблемы в странах региона можно списывать на действие «третьих сил», в случае если их исход не устраивает ту или иную строну конфликта. Однако, в последнее время в регионе довольно трудно выявить случаи вмешательства «третьих сил», поскольку в целом, политические и экономические процессы в Центральной Азии имеют стабильную динамику на протяжении последних 3-4 лет.

- Отношения между Таджикистаном и Кыргызстаном всегда были напряженными. Каковы основные причины этого и какова текущая ситуация?

- Не могу согласиться с утверждением, что между Таджикистаном и Кыргызстаном всегда были напряженные отношения. Обе страны всегда связывали узы братства, добрососедства и взаимоуважения. Не говоря уже о взаимном влиянии культур и языков - тюркского и персидского элементов общего исторического наследия народов Центральной Азии. Ухудшение отношений началось примерно с 2014-2015 гг., когда на фоне быстрорастущего населения, увеличения сельскохозяйственных земель, требующих орошения, остро встали вопросы определения границ, принадлежности водотехнических сооружений и справедливого распределения водных ресурсов.

Статус границ, а именно их делимитация и демаркация, это длительный процесс, который тянется уже более 30 лет. В первые годы независимости его решение было отложено в связи с гражданской войной в Таджикистане (1992-1997) и фактически страны приступили к обсуждению пограничных проблем после 2000 гг., но без особого успеха.

Проблема усугубляется еще и тем, что каждая из сторон ссылается на разные документы, в частности, Таджикистан предлагает использовать карты 1924-1927 гг. о межнациональном размежевании, в то время как Кыргызстан ссылается на карты 1956-1958 гг, считая их более точными, нежели карты первых периодов формирования СССР.

Другая причина существующих проблем - это нерешенность статуса границ, вопросов использования водотехнических сооружений и в целом, местных проблем использования водных ресурсов. В советский период, все они строились с учетом общей системы регулирования стока воды на нужды сельского хозяйства. Приоритет в водопользовании отдавался тем районам республик, который в этом нуждались больше всего, без учета национальной принадлежности, либо фактического нахождения того или иного района союзных республик. В данном случае, нередко, водотехнические сооружения возводились за счет одной, но находились на территории другой республики и наоборот, либо полностью строились на территории одной республики за счет местного бюджета.

В настоящее время, после визита президента Кыргызстана С. Жапарова в Таджикистан и личных переговоров с президентом Таджикистана Э. Рахмоном, стороны договорились о продолжении переговорного процесса по границам, стабилизации обстановки в районе границ и постепенной реализации мер по укреплению доверия между странами.

- Как вы оцениваете политическое влияние России в Центральной Азии? Какую роль Москва играет в регионе и как она ее использует?

- Следует понимать, что Россия традиционно занимает положение одной из ключевых, а в некоторых случаях, единственной силы, которая имеет определяющее значение в военно-политических, экономических и отчасти, культурных процессов в пространстве Центральной Азии. И это положение будет сохранятся в обозримом будущем, если не произойдет кардинальное изменение внешнеполитических подходов России к Центральной Азии и ее приоритетов на Евразийском континенте в целом. Безусловно, корректировка влияния России также исходит из общего признания особой роли Китая и его экономической и инвестиционной политики в регионе, а также присутствия других «игроков» в регионе, к которым следует отнести США, ЕС, Турцию, Иран, Пакистан. Но в целом, можно говорить о преобладающем влиянии России по вопросам военно-политического и гуманитарного сотрудничества, в то время как экономика и торговля эта сфера конкуренции других стран. Однако, здесь не следует исключать трансформации экономического влияния в политическое в будущем, в особенности когда мы говорим о КНР.

Как правило, любые важные процессы в Центральной Азии не обходятся без учета интересов России, даже если мы говорим о самостоятельной политике таких крупных государств как Казахстан и Узбекистан, не говоря уже Кыргызстане и Таджикистане, которые более зависимы от России в своих внешнеполитических решениях.

На мой взгляд политика России в Центральной Азии прежде всего направленна на предотвращение либо устранение любых угроз своим интересам, которые могут исходить как от «третьих сил», так и от самих государств, в случае изменения их внешнеполитической ориентации. В этой связи, Россия пристально отмечает любые изменения как во внутренней так и во внешней политике стран региона, с тем, чтобы в последующем исключить формирования угроз кратко и долгосрочного характера .

- Чем можно объяснить отсутствие поддержки официального Баку со стороны мусульманских стран Центральной Азии в 44-дневной войне, которую ведет Азербайджан?

- На мой взгляд это не совсем верная информация. На протяжении длительного времени, с самого начала конфликта в Нагорном-Карабахе страны Центральной Азии всегда выступали за восстановление территориальной целостности Азербайджана и выполнения всех резолюций СБ ООН по нагорно-карабахскому конфликту (822, 853, 874 и 884), принятые с 30 апреля по 12 ноября 1993 г.

В период второй карабахский войны все страны региона призвали к прекращению военных действий, выполнению всех резолюций и возвращению всех оккупированных территорий Азербайджану.

Другой вопрос, конечно, что страны региона не могли оказать аналогичную поддержку как это сделала Турция, поскольку многие из стран Центральной Азии имели и имеют вполне рабочие отношения с Республикой Арменией (РА). Нельзя сказать, что отношения с Республикой Арменией теплые либо имеют особый приоритет, но все же такие страны как Казахстан и Кыргызстан являются членами ОДКБ и Евразийского экономического сообщества, куда также входит РА. В этой связи, поддержка стран региона была более сдержанная, но все же все страны тюркского мира поддержали усилия Азербайджана в его освободительной войне, приведшей к окончанию оккупации.

- Ощущается ли влияние Ирана в мусульманских странах Центральной Азии?

- Влияние Ирана имеет историческое, культурное и религиозное измерение в странах Центральной Азии, которое навсегда останется частью историко-культурного развития и формирования народов региона. Тем не менее, в настоящее время влияние Ирана не соответствует тому потенциалу, который Иран мог бы иметь в Центральной Азии. Отчасти потому, что Центральная Азия не является приоритетным направлением внешней политики Ирана. Более того, в отличии от других стран, которые выработали свои подходы к региону в рамках инициатив С5 плюс 1 (США), Япония плюс ЦА, Ю.Корея плюс ЦА, ЕС, Индия и другие, Иран пока еще не имеет отдельной концепции развития отношений с регионом, что на мой взгляд является упущением, учитывая плана Ирана стать членом ШОС в будущем.

- Как может, на ваш взгляд, изменится политика Ирана в отношениях с Россией, на Южном Кавказе, с Азербайджаном и Арменией, и в Центральной Азии?

- На мой взгляд в настоящее время Иран будет активизировать политику на Южном Кавказе, понимая, что если он не будет предпринимать активных мер, то многие проекты в области транспорта, инфраструктуры, развития гидроэнергетики (совместные проекты с Азербайджаном) и торговли могут реализовывать без его участия, что постепенно приведет к снижению влияния Ирана в этом регионе и негативно скажется на экономическом развитии своих провинций, граничащих со странами Южного Кавказа.

Для Ирана, присутствие России на Южном Кавказе открывает определенные возможности, в частности, уравновешивая влияние Турции. При этом, дает Ирану шанс подключиться к процессам как в «треугольнике» Россия-Турция-Иран, так и в рамках шестисторонних форм сотрудничества с учетом стран Южного Кавказа.

Активизация сотрудничества на Южном Кавказе также повышает роль Ирана для Республики Армения, для которой Иран остается единственным стабильным направлением.

- Армяне разрушили наши мечети на оккупированных азербайджанских землях, держали там свиней, оскорбляли наши культовые сооружения. Но наш сосед Иран, исламская страна, в которой проживает более 35 миллионов азербайджанцев, закрывает на это глаза. В чем может быть причина отношения Ирана к Азербайджану? Что стоит за этими отношениями?

- Является безусловным, что преступления армян против религиозного, духовного, культурного и исторического наследия азербайджанского народа, и Ислама в целом заслуживают самого жесткого осуждения во всем мусульманском мире. Для любого мусульманина в мире подобный уровень армянского варварства против религии, является показателем низкой культуры армянского народа, ее низменной животной природы несовместимой с цивилизованными нормами, принятыми в человеческом обществе.

Тем не менее, на мой взгляд, трагедия азербайджанского народа в Карабахе и на оккупированных территориях, также весьма болезненно воспринималась не только в азербайджанской части общества Ирана, но и среди мусульман этой страны в целом. Однако, не всегда настроение населения совпадает с реальными целями и приоритетами политики той или иной страны и Иран не был исключением.

С одной стороны, Иран никогда не признавал земли «в» и «вокруг» Карабаха в качестве независимого образования и всегда настаивал на обоснованности резолюций Совета Безопасности ООН 1993 года, требующих вывода армянских войск с контролируемых Арменией территорий вокруг Нагорного Карабаха. С другой стороны, он сохранял вполне нормальные отношения с РА, развивая торгово-экономические и политические отношения с этой страной, понимания, что условиях постоянных санкций со стороны США, Иран должен реализовывать более прагматичную политику со своими соседями.

При этом не следует забывать, что на протяжении длительного времени в СМИ обсуждались перспективы использования территории Азербайджана в возможной военной операции против Ирана. Даже не смотря на официальные заверения Азербайджана, что на его территории не будет военных баз иностранных государств, всегда были «третьи силы», которые активно спекулировали на этом и формировали «образ угрозы» в лице Азербайджана для безопасности Ирана.
В этой связи, полагаю, что подход Ирана к Карабахскому конфликту и его отношение к Азербайджану в целом, следует рассматривать объективно, более комплексно и с учетом многих факторов.


Arvasiya.net