Неожиданный поворот: Россия делает из Хафтара нового Асада?
Не секрет, что в военном деле ценится понятие стойкости, а в дипломатической среде — гибкости. В потоке мировых событий этот феномен также имеет место быть.
Два года назад мировые СМИ облетела новость о том, что опальный для Запада ливийский фельдмаршал Халифа Хафтар неожиданно провел прямые совместные переговоры с начальником Генерального штаба Вооружённых сил России Валерием Герасимовым. Официально на встрече обсуждалась борьба с терроризмом, но неофициально стороны присматривались друг к другу и явно рассматривали вопрос о том, по какому пути пойдет ливийская гражданская война и как сделать её финал взаимовыгодным.
Полгода назад с подачи британской прессы мир облетели новые кадры, где речь шла о том, что в Бенгази нарастает военное присутствие России — специальных военных «советников» и ряда менее афишируемых смежных сил.
Пятью месяцами ранее прессу обошли уже не только слухи, но и всё чаще мелькающие фотографии с замеченными в Ливии единицами современного вооружения, не исключая также и восстановленных противовоздушных советских систем.
Примерно в то же время Хафтар дал свое знаковое интервью международному каналу RT, где прямо заявил, что лишь одна страна в современном мире держит данное слово, и эта страна — Россия. В контексте предшествовавших интервью событий, а также поступающих из Ливии сегодня новостей слова Хафтара оказались не просто вежливостью.
Чуть позже англосаксонские СМИ взорвались очередной «сенсацией», но уже с информацией о том, что местные «очевидцы» сообщили о присутствии в рядах Ливийской национальной армии представителей ССО России. Параллельно со всеми вышеописанными событиями военные успехи начал демонстрировать и сам Хафтар.
В конце прошлого года Хафтар снова посетил Россию, и на этот раз речь уже шла не о размытых планах, а о конкретных действиях, согласованных и в Кремле, и в Тобруке. На этот раз диалог велся лично с Сергеем Шойгу.
Таким образом, несложно заметить, что Москва сделала ставку на ливийского фельдмаршала еще в период 2017 года, а если конкретнее, то в момент, когда у сирийского берега ливийский фельдмаршал посетил авианесущий крейсер России.
Старт нынешних успехов Хафтара совпадает по хронологии с обращением его пресс-секретаря к высшему российскому руководству, где он официально попросил Москву вмешаться в ливийский кризис. В переводе с дипломатического языка это означало, что за свою поддержку Хафтар готов был «заплатить» российской стороне военной базой в Ливии, и Кремль заинтересовал этот вопрос.
Текущие позиции мировых сторон несложно определить на примере возобновившейся 6 апреля операции по взятию Триполи. Так, страны «большой семерки» немедленно потребовали от Хафтара прекратить военные действия, к ним присоединилась ООН, а также Белый дом. А вот Москва выразилась в корне иначе, заявив, что не следует «в одностороннем порядке назначать виновных» и именно ливийцы должны определять свою судьбу.
Тем не менее у людей, знакомых с биографией Хафтара, может возникнуть закономерный вопрос, а стоит ли доверять подобным обещаниям? На чьей стороне на самом деле воюет ливийский маршал, если учесть, что вопреки антизападной позиции, он без проблем проходит лечение во Франции, имеет гражданство США и два десятилетия жил в американском штате Вирджиния? Возможно ли, что при всём этом Хафтар сдержит слово, данное Москве?
«Ближневосточный» менталитет
В древнем мире существовала народная пословица — не суди народ, не зная его обычаев. В отличие от американцев и СССР, нынешняя Россия куда более тонко относится к подобной мудрости. Благодаря способности российской дипломатии смотреть на вещи с разных сторон и не затенять подход вопросами идеологии Москва в XXI веке смогла сделать то, чего никому ранее не удавалось — заиметь хорошие отношения на Ближнем Востоке буквально с каждой из сторон. И это при том, что сами эти страны друг друга, как правило, искренне ненавидят.
Ливия по своей ближневосточной природе не менее неоднозначная страна. А потому, прежде чем приписывать Хафтару ярлыки потенциального предателя, важно понимать, что именно является нормой для жизни данного государства.
Ввиду постоянного протектората со стороны третьих стран Ливия давно привыкла жить в режиме клановости. И дело здесь обстоит не столько в традициях, сколько в том, что каждый новый «хозяин» данного региона — турки, англичане, итальянцы и так далее — всегда держали страну и осуществляли контроль над ней, играя на племенных амбициях. В результате тот или иной правящий класс легко мог быть отправлен в неожиданную опалу, а безызвестный до этого момента круг племен, напротив, выведен на вершины двора и закулисье «престола».
Получившие власть племенные группы немедленно начинали мстить старым обидчикам, а метрополия, давая «аборигенам» выпустить пар, покровительственно делала вид, что ничего не замечает.
В результате такой политики в регионе выработался непонятный для России менталитет — принцип сильного и норма предательства. Представители более чем 100 племен Ливии от постоянной смены верхушки сделали переход в стан бывшего противника обычным делом, поскольку в ином случае частая смена лидирующих племен приводила бы к полному искоренению предыдущих.
К моменту рождения Хафтара в Ливии мало что изменилось, за исключением разве что того, что к окончанию Второй мировой войны геополитическая арена в корне изменилась. На Ближнем Востоке появилась совершенно новая сила — абсолютно непохожая на Запад советская страна.
К моменту взросления Хафтара СССР как раз провел в Египте июльскую революцию, а если точнее, то в 1952 году руками таких же безродных офицеров, как и он сам, объединил соседнюю страну под знаменем социализма. Этим шагом Египет поставил крест на вечных распрях племенной системы, что не могло не заинтересовать другие народы региона, и в том числе его самого.
Вдохновленные примером Египта офицеры, студенты и школьники стали образовывать подпольные кружки, и самым знаменитым из них стал офицерский союз под предводительством харизматичного Муаммара Каддафи. Будучи еще молодым человеком, он сумел создать зачатки своей государственной теории и именно в военном колледже встретил единомышленника по фамилии Хафтар.
Вскоре СССР через Египет помог ливийским революционерам скоординироваться по всей стране и провести одновременный захват ключевых стратегических объектов, одновременно Москва провела операцию по переброске мощной группировки военных кораблей, не позволившей американцам подвести 6-й флот к берегам Ливии. Символом успешной революции стал Каддафи, но важнейшей операцией по блокаде военной базы США на территории Ливии командовал Хафтар.
После успеха переворота была война Судного дня с Израилем, которая для Египта и Сирии стала позорной, а для Хафтара ввиду его военных побед — знаковой. После распада «арабской коалиции» и нападения на Ливию Египта Хафтар при помощи советского оружия еще раз проявил себя, а в 1983 году получил приглашение на обучение в СССР. Закончив советскую Военную академию, полковник вернулся в Ливию ровно тогда, когда Каддафи решил начать войну за урановые рудники Чада. И именно в той войне Хафтар впервые себе изменил…
В определенный момент на сторону Чада встало НАТО, и в результате в одном из авианалетов Хафтар попал в плен. Ливийская военная база, на которой он в тот момент находился, была обстреляна французской авиацией и вскоре попала в окружение поддерживаемых США сил. Ввиду сложившегося положения главнокомандующий предпочел сдаться, но Каддафи его поступок расценил как удар под дых. Вся оставшаяся в Ливии семья Хафтара была казнена, а сам он объявлен предателем.
В плену Хафтара взяли в разработку американские спецслужбы, и уже вскоре бывший главнокомандующий Ливии стал самым ярым противников «режима» страны. Так, будучи некогда символом социалистической революции в Ливии, Хафтар стал новым символом «демократического» свержения власти. А после победы НАТО в 2011 году триумфально вернулся с ореолом победителя.
Тем не менее триумф длился недолго. Имея огромный авторитет и опыт, он воочию наблюдал, что при марионеточном руководстве США и Европы Ливия снова возвращается в клановый уклад. К колониальному прошлому, против которого Хафтар всю жизнь и боролся. Личная месть против Каддафи была совершена, и старая идея сделать Ливию единой снова возродилась.
Для превращения Ливии в жизнеспособную страну власть «надсмотрщиков» США и Европы должна была быть отодвинута, но корпорации Запада, эксплуатирующие её недра, никогда бы не позволили этому произойти. В 2014 году Хафтар еще пытался договориться со своими бывшими союзниками миром, потребовав распустить никем не выбранный парламент, но американцы в типичной для себя манере показали, что для них такие, как он — «отработанный материал». Хафтара объявили отщепенцем, назвали преступником, возжелавшим совершить государственный переворот, а заодно заклеймили «агентом Путина».
Примерно в это же время на уровне глобальной политики великие державы вели свою войну, и одной из плоскостей этого конфликта стала Сирия. Россия вопреки всеобщему удивлению сумела удержать Дамаск и неожиданно стала единственной силой в регионе, способной дать защиту от длинных рук США. Пример Дамаска стал для Хафтара тем же, чем когда-то был пример Египта для Каддафи, и тогда он решил, что если и делать ставку на альтернативу, то ею может стать только Москва.
Нынешнее внезапно начавшееся наступление Хафтара на Триполи является итогом этого длинного исторического пути, а также смен вектора фигуры Хафтара от СССР до США, и от США к России. И пока в публичной риторике ливийский фельдмаршал обосновывает наступление необходимостью убрать от власти исламистов, реальность его успеха будет означать и то, что марионеточное руководство США и Западной Европы в Триполи также проиграет.
Пока еще Ливия находится под контролем назначенного ООН руководства без всяких общенародных выборов, но именно в этом году в стране должно будет пройти первое общенациональное голосование. Иными словами, время, выбранное для наступления, говорит о том, что руками Хафтара, контролирующего восточную часть страны и обладающего на земле огромным влиянием, Москва надеется внести в этот процесс ряд корректив.
В случае, если Ливия будет успешно объединена Халифой, проигравшими окажутся США, а сторонами, получившими от этого профит, станут — Россия, Франция, ОАЭ и Египет. Впрочем, к последним можно будет отнести и Китай.
Для нас Ливия — это не только ворота в Атлантический океан (ворота в Средиземное море — Сирия), но и выгодный опорный пункт. Данный плацдарм может надежно прикрыть нынешнее расширение российского влияния на африканском континенте, защитить российские инвестиции в регионе Средиземного моря, а также выступить еще одной линией национальной безопасности от 6-го флота США.
Тем не менее важно помнить и о том, что речь в данном случае идет о ближневосточном менталитете, а значит, то, на что согласился в критический период войны Хафтар, вполне может измениться с обретением победы.
С другой стороны, каким бы ситуационным не казался этот союз, Россия уже доказала, что сделала огромную работу над подобными ошибками. Принимает во внимание любые негативные шаги и готова к тяжелым сценариям и неожиданностям.
Пример Сирии доступно показал, что инициативы Москвы на внешнем контуре вселяют оптимизм в российское общество, а задачи подобных предприятий для страны, как правило, оказываются критически важны.
Руслан Хубиев
Регнум
